Кайри-Кайа Трууса

Все это началось осенью 2019 года, когда в моей жизни случалась одна неприятность за другой. Прежде всего, подкосила общая изношенность организма, плюс к этому рак поразил давнего работника нашего дома, потом моего дорогого спутника и меня — и все это случилось практически в одно и то же время.

Поднимая чуть более тяжелые вещи, я чувствовала в нижней части живота странную боль. Потом я решила, что после десяти лет пребывания в списке душ пришло время представиться своему семейному врачу. Пришлось слегка потопать ногами, требуя проведения обследований, но результатом стало направление к хирургу, и там я узнала, что являюсь владельцем одной довольно жирной раковой опухоли.

Это не было особенным сюрпризом, потому что мою вторую половинку только что прооперировали, и в нем вдобавок угнездился противный рак, который, к сожалению, нельзя было оперировать.

Обследования

После этакой новости начались уже на следующее утро серьезные обследования. Вот это полная жуть. Ну, не все, конечно, а та часть, когда ты должен выпить несколько литров совершенно непригодной для питья жидкости, чтобы твой кишечник можно было бы лучше обследовать. Я не могла это сделать, и поэтому через каждые два часа мне ставили клизму. Клизма — еще довольно мило, если сравнить с этой жидкостью, вызывающей жуткие спазмы тошноты, но, к сожалению, она далеко не так эффективна.

Как бы то ни было, но после продолжавшегося три дня процесса обследования в итоге выяснилось, что на такой стадии рак невозможно оперировать. Придется напугать вас химией!

Химиотерапия

Рак действительно порядочно напугал после химиотерапии — к сожалению, он напугал меня саму: после первого раза почти неделю я была совершенно выбита из колеи. Факт, что просто мысль о том, не попить ли воду, приводит к рвоте, и это еще только цветочки. Намного серьезнее беда была в нижней части живота с жуткими режущими болями, которые вынуждали меня начинять себя двойными дозами болеутоляющих, добрая половина их потом выходила из меня вместе с рвотой.

Второй курс прошел уже гораздо легче, сломив меня всего-то на пару дней.

Третий не сломил даже и на день — какой прогресс!

Так мы жили-были с моим спутником жизни вдвоем и вместе: ведь в обществе все же суматошнее, и так мы, два химика, друг друга дома подбадривали. Химия мужа остановила-таки его жизнь. Я успела только три раза пройти химиотерапию, как сообщили, что теперь можно оперировать. Тогда просто какое-то чудо, что у меня были такие ужасные боли с химией — братик рак здорово получил. Но то, что он от этого впал в кому, было, без сомнения, замечательной новостью.

Операция

Операция длилась почти семь часов. Не могу сказать, что вырезали все, но добрую треть внутренностей точно. Из этого я вынесла твердое убеждение, что все обрезки для успешного функционирования теперь точно не нужны. Совсем вырезать моего грандиозного ракообразного все-таки не получилось — врачи побоялись оперировать глубже. Если говорить о моем самочувствии после операции, можно сказать, что оно, похоже, не пришло. Размышляя задним числом обо всей этой истории, кажется, что я была как будто слишком избалованной — если до сих пор я все же хорошо переносила боль?! Если бы не было такого удивительного медперсонала, я не знаю, как бы я сейчас вообще смотрела на жизнь. Но меня ведь в прямом смысле этого выражения носили на руках. Начиная с первой ночи в интенсивной терапии, где — я ведь точно даже не знаю, кто — медсестра ли, санитарка, служитель, кто бы то ни был — фактически он совершенно не отходил от меня, он был рядом со мной, даже раньше, чем я сама понимала, что простонала. Со мной нянчились, переворачивая с одной стороны на другую, посреди ночи приносили в палату аппараты, чтобы посмотреть, что беспокоит, чтобы не прогонять в процедурную комнату, помогали потихоньку садиться на край кровати и тогда снова ложиться, ободряли добрым словом.

Восстановление

Несколько дней спустя я могла уже начать немного двигаться. Поначалу ковыляла, опираясь на роллатор, вдоль длинного коридора бессчетное количество раз туда-сюда, потом делала это уже без него, и скоро начались бессчетные подъемы и спуски по лестнице вниз-вверх. Все-таки скрестив на спине руки, чтобы спина была прямой и весь мой — точно не изменяла — примерно тридцатисантиметровый шов на пузе все-таки красиво срастался и рана хорошо стягивалась. Потому что мое глубокое внутреннее убеждение говорит, что надо двигаться, двигаться и еще раз двигаться, если хочешь встать на ноги.

Врачи сказали сразу, что восстановление после такой операции продлится три месяца — это время рассасывания нитей внутренних швов. Кроме того надо было целый месяц делать уколы, разжижающие кровь. Люди должны их сами делать, а я, конечно, не умела. К счастью, у меня есть сын, который прошел обучение в Интернете и во всем блестяще разобрался и объяснил, что ежедневные уколы надо делать именно в таком, а не в другом порядке.

После первого месяца я начала через день приходить на часок на свою работу. Все-таки целый месяц начальник отсутствовал — надо быть в курсе того, что творится в хозяйстве. На первых порах три часа в день вдали от дома были пределом — дольше не выносила. Если превышала это время, следующий день был весьма мучительным. Но упрямство от Бога, говорит народная мудрость, и так мало-помалу я эту границу отодвигала.

Свадьба в больнице, посреди лечения рака

Жизнь не должна стоять на месте, мы решили во время нашего общего лечения рака сыграть свадьбу. Поженились в больнице, там же провели и свою брачную ночь. Персонал больницы со своей стороны сделал все, чтобы мы чувствовали себя там по возможности хорошо. Приехали на свой этаж, в коридоре все выстроились и стояли с умиротворенными лицами. Я распахнула дверь палаты — соседа перевели и поставили для меня кровать, около кровати там было еще кресло вроде инвалидной коляски, на которой была белая овечья шкура. Похоже, со всего этажа цветы в горшках были принесены в нашу комнату. Был еще отдельный столик, на котором из чайных свечей было выложено сердечко и горели свечи, было еще безалкогольное шампанское, а от персонала большой букет роз. Я не могла даже представить себе такого и была очень тронута.

Третий акт — послеоперационное лечение

После операции снова пришли химии, всего их было пять. После первой я напряженно ждала, когда же станет плохо — смотрела на часы и все такое, ну вот… И все-таки не стало!

На втором круге появилась аллергическая реакция на один компонент лекарства, вдобавок это доставляло боль. Эх, когда же началась эта суматоха, как в лучших зарубежных больничных сериалах, — до сих пор я не уверена, как меньше чем за минуту вокруг моей кровати летали шесть, семь или восемь медиков?! Такая кутерьма началась, что слов нет, и уже после приземления после полета когда-нибудь в будущем можно будет сочинить об этом целый рассказ. Как бы то ни было, меня хорошенько промыли физиологическим раствором, дали еще каких-то лечебных капель и вещей, и тогда я все-таки прокапалась потихоньку этим лечебным препаратом до конца.

Во время третьего раза снова проявилась реакция, после чего убрали из лечебного комплекса ту часть, которая мне не подходила.

Страшные раковые цифры в моем анализе крови упали с грохотом. Самочувствие все время было хорошее.

Жизнь продолжается, несмотря на удары судьбы

Последние разы садилась за руль и ехала в больницу сестринской помощи — на моего дорогого спутника химия больше не действовала, и его организм начал сдаваться. Там я катила его на инвалидной коляске во двор порадоваться поздней осени.

Муж умер спустя пару дней после моего последнего большого курса химиотерапии.

После окончания химиотерапии у меня самой такие цифры, что я получаю биологическое лечение — получаю его в течение целого года через каждые три-четыре недели. Если бы я продолжила с химиотерапией, тогда я, видимо, попросила бы установить себе порт — это такая отличная штуковина, которая напоминает канюлю, но находится в человеке все время. Потому что мои кровеносные сосуды, окаянные, начали время от времени разрываться щелк да щелк, а в сосудах появились узлы. Теперь со времени последней большой химиотерапии прошло четыре месяца, и узлы стали снова потихоньку уходить, а стенки кровеносных сосудов восстанавливать прежнюю упругость.

В начале февраля сдался болезни и мой сотрудник. Это не был, конечно, рак, который он перенес, от рака избавились, но общее состояние было ужасным.

Так волк спустил шкуру с двух поросят — у третьего, как я помню, был каменный дом. Я считаю, что этот третий поросенок, который живет в каменном доме, — это я и мое тело — последнее врачи помогли построить и защитить от волка. Боюсь, что скоро мой лечащий врач станет считать меня симулянткой, хотя совсем от рака я и не освободилась. Но камень на камень и мое сегодняшнее здоровье построено, а основная мысль, которую я услышала от врача, такова: продолжай работать, продолжай заниматься хобби, продолжай жить с оптимизмом и улыбкой.

Чем я активнее и радостнее, тем позже мой брат рак снова активизируется, и даже тогда имеется еще довольно много вариантов лекарства, которое можно мне затолкнуть в сосуды, чтобы ему снова дать по клешне.

Я сама не медик, только корчмарь, и я — честное слово! — действительно не знаю, что точно я получила. Но даже это знание совсем не важно — капайте мне или пичкайте меня — главное, что это действует.

Ну, конечно, нельзя прям совсем утверждать, что минимизация моих внутренностей не оставила следов, иногда все же пищеварение подводит, и не вполне понятно, что я могу есть, а что нет, а выделяемыми газами можно было бы отапливать зимой небольшую квартиру. Но если это единственный налог, который я плачу за то, что чувствую себя в другое время совершенно здоровой и практически такая же, как другой здоровый и энергичный человек, и могу делать все, что и раньше, тогда я благодарю и плачу эту цену с радостью.

Я действительно очень благодарна своему доктору Леа Вахтер, и вообще всем фантастическим работникам Восточно-Таллиннской центральной больницы, где бы в каком бы здании они ни работали — я встречалась только с добром!

В статье использован также материал передачи «Рингвааде»: https://menu.err.ee/1608107992/haiguse-tottu-oli-paar-sunnitud-pulmaoo-haiglapalatis-veetma